Жизнь любила юношу, пусть никто из его родных не был готов хоть когда бы-то ни было достойным на трон отца, дворянина с небольшим замком недалеко от Оломоуца, на возвышенности, рядом с речушкой, коих было в этих землях очень много. Жизнь Лешека была спокойной и невзрачной, как жизнь всякого бастарда - покоренное желание показать себя, буйный нрав, год от года набирающий всё больше горячей крови, юношеская страсть к деревенским девчонкам… Последнее и довело его до точки, которая повернула спокойную, благонравную жизнь ни к черту.
Страстные романы меж девицами и парнями в этих краях чтились в песнях, но на деле были стыдным, порочным делом, особенно, если речь идет о чистоте крови, повиновению богу. Пара месяцев отделяла Лешека от поездки в один из монастырей, ведь тот уже вполне освоил латинский, по крайней мере, имя своё на бересте начеркать кое-как мог. Только вот стали зоркие глаза замечать, как спускается вечер от вечера через тайный ход из замка молодец к одной из девиц в избу, к знатной красавице, муж чей заплутал в лесах, да и найден не был. Гром вот-вот был готов перерубить деревушко жизни его, только успел он со слугой своим, Матеушем, часть отцовского обмундирования взять, письмо на прощанье написать, да коня верного, на каком любил с братьями своими, более законными детьми, на перегонки кататься.
Бытие разбойником не нравилось Лешеку - сердце болело при виде того, как нищие крадут у нищих, как в землях этих кровь льётся столь часто, как льётся вино на пирах в Царьграде… Этого-то вина и захотел молодец, изрядно постаревший за годы жизни бродяги, да и Матеуш, перетеревший не одну пару лапоть, исхудал, всё больше Бога о милости просил… Так и бродили они от села к селу, от корчмы в корчму, от одного стола с костями к другому… Трактир в Глиннице не был каким-то особым. Да только вот вино в горло не лилось, тоска по белым костям прошла - по делу заскучал молодец…